Все началось с поцелуя. Медленного. Словно в первый раз, мы пробовали губы друг друга. Вода была настолько теплой, что я не чувствовала, как мы заходили все дальше и дальше.
Первая робость, которая накатывала приливами краски к лицу, вызванная тем, то мы сейчас оба были без одежды, отступила на задний план, когда Эдвард порывисто притянул меня к себе и поцеловал страстно и жарко, если такой эпитет можно было применять к вампиру. Мне показалось, что он набрал полные легкие воздуха?
Я перестала дышать, у меня перехватило дух от новых ощущений. Но настоящее головокружение я испытала мгновением позже, когда шум прибоя сменился на ни на что не похожий звук собственного погружения. Я почувствовала, как мои волосы проскользили по щекам и взметнулись вверх, как я медленно опускалась на дно, но мои руки до сих пор сжимали шею любимого человека. Я хотела, чтобы между нами не было ни молекулы воды, и поэтому прижалась к нему сильнее. Сдавленно охнув и едва от этого не разорвав поцелуй, Эдвард сжал меня в объятиях. Сильно, очень сильно, но мне было мало.
Я не выдержала и сделала наш поцелуй еще более смелым. До этого наши языки лишь аккуратно касались друг друга, я же решила затеять целую игру.
Через воду, смутно, я чувствовала приятную боль от того, как Эдвард сжимал в кулаке мои волосы, необычайно шелковистые в воде. Он не сопротивлялся, как раньше, он поддерживал происходящее всеми фибрами своей вампирской души.
Далее случилось нечто очень логическое – необычайная сухость нехватки воздуха поразила мое горло. К бесчисленному потоку эмоций добавился еще и страх, которого доселе не было в наших отношениях. Он придавал нечто еще более пикантное, но всего несколько сладостных мгновений.
Тут я поняла, зачем Эдварду нужен был воздух.
Мы быстро всплывали. Мои волосы касались талии, хотя раньше едва ли ее достигали. Я не рискнула открыть глаза.
В тот момент, когда мы вынырнули, и в мой рот ворвался поток свежего воздуха, я не успела опомниться. Каллен в исступлении покрывал шею поцелуями, вроде бы легкими, но остающимися полыхать ледяной печатью на коже.
Это было прекрасно.
- Не в воде, - услышала я рычащий шепот Эдварда и подивилась тому, что он еще может разговаривать.
Как хочешь, мне все равно. Только делай уже что-нибудь.
Я почувствовала, что меня снова переворачивают. Холодная рука судорожно поддерживала меня под коленями, вторая ухватилась за плечо. Я сконцентрировала взгляд. Капельки воды на белоснежной шее были притягательны, и я не удержалась, проведя губами по холодной коже. Мне доставляло удовольствие слушать, как дыхание Эдварда становится более частым, и он готов выдать что-то вроде стона.
Спускаюсь до плеча и почти целую его ключицу, когда внезапно оказываюсь придавленная к белоснежным хрустящим простыням.
Я была на грани нервного срыва от счастья и муки одновременно. Доводить до экстаза одной прелюдией – это разве по-человечески? Нет, это по-вампирски.
Смутная мысль, что он не уйдет просто так.
Как-то мне удалось его перевернуть. Я положила руки ему на грудь и быстро поцеловала. Мой язык не стеснялся хозяйствовать. Эдвард резко провел руками по моему телу, остановившись на икрах и медленно переместив ладони на ягодицы. От неожиданности я прервала поцелуй и выдохнула ему в шею. В глазах сверкали звездочки, или его кожа, залитая непонятно откуда взявшимся светом.
Галлюцинация.
Едва почувствовав, как я теряю способность управлять своим телом, Каллен резко перевернул меня обратно на спину и, сведя мои руки где-то у спинки кровати, пополз губами к груди. Я застонала, кажется, даже слишком громко. Его пальцы отпустили мои запястья и потянулись к спинке. Громкий душераздирающий хруст сломанной мебели даже не вызвал никакой реакции, кроме быстро промелькнувшего неясного комка мыслей. Эдвард уверенно отбросил приличный кусок спинки куда-то назад и резко подался вверх, одновременно целуя меня в губы, подхватывая ноги под колени и разрывая последние дистанции между нами.
Все остальное слилось в пятно. Наши стоны, переходящие в крики, скрип новенькой кровати и дыхание, горячий воздух между нами. Резко упершись в грудь Эдварда, я заставила нас сесть, тем самым оказавшись у него на коленях, и медленно продолжила движение, целуя его лицо, шею и изредка, помутненным взором смотреть ему в не менее помутненные светлые глаза.
С поцелуем и последним криком я услышала треск ткани позади, и белые перья, словно снег, словно чудо свыше, осыпало наши головы белоснежным пухом.
После чего я просто повисла на Эдварде, а глаза закрылись.